Томас Байес в сплошном мире

Процесс – это физический четырёхмерный объект, имеющий три координаты в пространстве и одну во времени [1]. Чтобы это утверждение не казалось странным, посмотрите на покадровую развёртку прыжка лисы и осмыслите то, что видите. В мире материальных объектов и времени, разницы между прыжком лисы и камнем, через который она прыгает, не существует. В этом смысле прыжок и камень – одно и то же.

Как нет разницы, так нет и границ: физический мир объективно непрерывен, каким бы разделённым на «объекты» и «явления» мы его ни воспринимали и ни описывали. В таком «сплошном» мире у каждого воспринимаемого (или невоспринимаемого) нами следствия есть воспринимаемая (или невоспринимаемая) нами причина. Сплошной мир абсолютно детерминирован, и демон Лапласа – его единственный бог [2].

Если прыжок и камень одно и то же, и они – субъективные части сплошного детерминированного мира, то ни в поведении, ни в камне нет ничего случайного. Будущее полностью определяется прошлым.

Раз так, то вероятность – не объективное (физическое) свойство любой системы, и мира в том числе, а её субъективная характеристика [3], с помощью которой мы компенсируем своё незнание детерминант будущего [4]. Можно выразиться и так – вероятность это наш эрзац свободы воли, статистический оберег от демона Лапласа.

Но если вероятность – субъективна, и, по сути, является вопросом веры, то мы смело можем рассчитывать её для редких или даже беспрецедентных событий, пользуясь теоремой Байеса [5]. Томас Байес, священник-логик, живший в доктрине протестантского детерминизма, создал формулу для поиска будущего в настоящем. Теорема Байеса, если оценивать её с материалистической детерминистской позиции, оказывается чуть ли не главным инструментом корпоративного стратега, поскольку лишь она годится для охоты на «серых лебедей» – «известных неизвестных» (known unknowns) из матрицы Рамсфельда [6], понятных по содержанию, но непонятных по шансу и времени наступления. «Серые лебеди» для стратега – это не «идентифицированные риски», как предлагает риск-менеджмент [7], а альтернативные сценарии будущего: мета-явления, события всех событий. Именно в стратегическом сценарном планировании байесианское мышление способно создать наибольшую ценность – под ней я подразумеваю вклад в выживание бизнеса. Вместе с тем, практика удерживает байесианцев на функциональных уровнях: они разрабатывают продукты и тестируют гипотезы.

Рациональные существа, вплетённые в ткань сплошного мира, где свобода воли это синоним неустранимого незнания, непрерывно собирают свидетельства, обновляя субъективные шансы волнующих их событий, укрепляя или ослабляя свою веру в то, что они произойдут. Байесианство – грань философии критического рационализма Карла Поппера, по которой в мире существует «объективная истина», но она недосягаема, и мы можем лишь бесконечно приближаться к ней путём взаимной открытости и критики [8].