Спарта снаружи, Савонарола внутри
В присутствии чужих идеалов я надеваю перчатки. Ницше
Время Просвещения наступает, когда ценностью становится поиск и исправление ошибок. Это предполагает открытость, свободу и рационализм. Общество с идеалом традиции не может ни стать источником Просвещения, ни успешно пользоваться плодами чужого Просвещения. Традиция, её боги, символы и авторитеты не терпят сомнений, критики и состязания. Общество Просвещения и общество традиции – враги, их длительное сосуществование невозможно. Каждому из них это хорошо известно. Но первое оптимистично, оно знает, что победит, решив все задачи, включая преодоление пока непреодолимого оружия врага. Второе же пессимистично, оно знает, что проиграет, так как результат Просвещения – это ускоряющийся прогресс во всём, включая оружие. Поэтому у общества Просвещения и общества традиции разные отношения со временем – первое как будто располагает бесконечностью, а часы второго ведут обратный отсчёт. По этой причине традиционное общество всегда нападает первым – не на крепостные стены, не на войско врага. Оно нападает на его Просвещение.
За пятьсот лет до нашей эры Афины были обществом Просвещения. Интеллектуальная и политическая культура критики привели город к Золотому веку, к великим идеям и великим творениям. Это время Фалеса Милетского, Аристотеля, Сократа, Платона, Софокла, Еврипида, Геродота, Фукидида и многих других. Афины были сильны, свободны, открывали двери людям со всего мира. Правитель Перикл объяснял славу Афин демократией, которая побуждает к мудрым действиям, открытостью, которая несёт новые идеи, а также мягким отношением к детям, которое – истинный источник военной силы.
Соседняя Спарта была противоположностью Афин. Она считала безнравственным действовать наперекор традиции, не желала принимать риски в обмен на неопределённые преимущества, была нетерпимой к дискуссии, поощряла конформизм, иерархию, имела жёсткую воспитательную и образовательную систему. Спарта не допускала иностранцев, видя в них угрозу. В Спарте было много прекрасных полководцев и воинов, но совсем не было философов, историков, писателей и архитекторов.
В 404 году до н.э. Спарта напала на Афины, одержала быструю победу и установила авторитарное правление. Локальное афинское Просвещение было уничтожено внешним врагом.
Золотой век Флоренции – это локальное Просвещение 15-го века. Лоренцо де Медичи, в отличие от Перикла, не ценил демократию, но поддерживал открытость, свободу и критику в искусстве, философии и образовании, науках и технологии. При нём ограничения в этих областях были сняты, наступило время поиска, разнообразия и инноваций. Семья Медичи продвигала философию гуманизма, по которой знание было ценнее догмы, интеллектуальная независимость – важнее веры авторитету, а любопытство и дружелюбие – ценнее твёрдых убеждений и подозрительности. Флоренция того времени – это город Ботичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело и Никколо Макиавелли.
Просвещение Флоренции погибло от рук внутреннего врага. Джироламо Савонарола запугал необразованную массу горожан проповедями, в которых утверждал, что гуманизм и новаторство – это путь к апокалипсису и гибели государства, что необходимо вернуться к самоограничению, порядку и традициям прошлых веков. Медичи были свергнуты, монах Савонарола получил власть. Светская музыка и яркая одежда были запрещены. Из Флоренции изгнали евреев. За проституцию и гомосексуализм начали сажать в тюрьму. Город патрулировали помощники Савонаролы, отнимавшие у жителей книги, косметику, зеркала, музыкальные инструменты, – чтобы сжечь на площади на «костре тщеславия». Краткое флорентийское Просвещение было уничтожено.
Афины Перикла были не первым Просвещением, погубленным внешним врагом, а Флоренция Медичи была не единственным Просвещением, уничтоженным изнутри. Но идеи погибших локальных Просвещений не исчезают, поиск и исправление ошибок снова и снова становятся ценностью. Нынешнее трёхсотлетнее Просвещение своей природой не отличается от всех предшествующих – да и не может, иначе оно не было бы Просвещением. Да, оно самое продолжительное и географически обширное, но у него такое же оптимистическое отношение ко времени – впереди вечность для поиска и исправления ошибок, для прогресса. И как раз поэтому оно вполне может быть растоптано – целиком или на отдельных территориях – внешними спартами или внутренними савонаролами, пессимистами, чьи часы идут в обратную сторону.